Всякий раз, когда на слуху оказывается новость о женщине, которую муж убил после многих лет домашнего насилия, сразу тут и там звучит вопросы. А почему она не ушла? Почему после первого же раза не собрала свои вещи и не уехала — к подруге, маме, в гостиницу? Раве непонятно было, чем это может кончиться? Что же это за дурочка, которая осталась жить с чудовищем в одном доме, вместо того чтобы бежать — пусть даже без вещей и босиком по снегу, но сохранив жизнь?
В большинстве случаев причины, по которым люди остаются жить с домашними боксёрами, банальны: уйти нет возможности. Например, школьница Маша, которую отец лупит за каждый проступок, как-то попыталась уехать к бабушке, но раздражённый родитель привёз её домой в тот же вечер, избил сильнее обычного и объяснил, что по закону бабушка ей никто, а если она сделает так ещё раз, то он сам пойдёт в полицию: писать заявление о похищении несовершеннолетней. Или, скажем, девушка Мария: она продолжает жить с мужем, который начал распускать руки, когда она забеременела вторым ребёнком. Ей очень страшно, но идти некуда: младшему сыну четыре, работы нет и на восьмом месяце не найти, родители умерли, подруги сочувствуют, но домой пустить не могут. А, может быть, речь о старенькой Марии Петровне: её избивает собственный сын, отбирая пенсию. Мария Петровна почти не слышит и потому ей даже некому пожаловаться: никто не хочет разговаривать со старухой, которой надо кричать в ухо, да и то она понимает, о чём речь, с пятого раза.
Иногда люди признают: да, пожалуй, бывают случаи, когда уйти нельзя. Но почти всегда сразу за этим добавляют: но ведь таких случаев мало! Большинство жертв — нестарые женщины, трудоустроенные и с головой на плечах. Они могли бы найти какую-нибудь возможность: завести тайный счёт и накопить на съём квартиры, нагуглить шелтер, куда вообще пускают без денег, наконец, найти каких-нибудь правильных подруг вместо этих мокрых куриц, которые боятся чужих агрессивных супругов.
Действительно, часто со стороны кажется: женщина легко могла бы уйти. И тогда начинаются разговоры про «вторичные выгоды»: её же, наверное, всё устраивает! Может быть, даже нравится: муж после избиений приносит новое колечко, а все вокруг считают бедняжечкой и жалеют. Вот поэтому девушка и не сбегает: за такие бонусы не жалко заплатить парой синяков. Так что сама виновата, что на смену бланшам пришли сломанные рёбра, а за ними не задержались и пышные похороны.
Но женщины, имея технически возможность уйти, остаются с абьюзерами не потому, что наслаждаются ролью жертвы, — причины совсем другие. Давайте же попробуем разобраться, какие именно.
Во-первых, женщина считает, что домашнее насилие — нормально
В России ежегодно около 2 миллионов детей до 14 лет подвергаются избиению дома — это данные комитета Госдумы по делам женщин, семьи и молодежи. Опросы правозащитных организаций рисуют еще худшую картину: в семье с насилием сталкиваются около 60% детей. «Берёзовая каша» считается в нашей стране нормой: сотни тысяч отцов и матерей оставляли свои подписи против «закона о шлепках», а сейчас выходят на митинги против закона о профилактике домашнего насилия.
Родители, которые бьют детей, никогда не говорят: «Я делаю это, потому что мне нравится быть сильнее!» или «Я просто хочу сорвать на тебе плохое настроение!» Обычно ребёнку объясняют: это для твоего блага, мы лишь хотим, чтобы ты вырос человеком. Наказание поможет тебе стать лучше, понять, что правильно, а что нет, сделать верный выбор между хорошим и плохим.
Что же странного в том, что девочка, которая росла, сталкиваясь с физическими наказаниями, вырастает в женщину, которую они не удивляют? Ведь мужья и бойфренды тоже объясняют своё желание бить благими намерениями: я тебя учу, так ты быстрее поймёшь и запомнишь. Для девушки, которые выросла в системе домашнего насилия, семейный ад привычен: так было раньше, почему что-то должно измениться сейчас?
Конечно, выступай общество единым фронтом против домашних побоев, женщина могла бы осознать: нет, это не было нормальным, когда я была ребёнком, и не стало таковым сейчас. Но против домашнего насилия выступают разве что немногочисленные феминистки, а всем известно, что это просто одинокие обиженные толстухи с несложившейся личной жизнью, которые просто завидуют всем мужним женам и хотят разрушить их счастье. Зато голоса деятелей РПЦ и активистов родительских движений сливаются в оглушительный хор: не нужен нам закон о домашнем насилии, не дело это — государству вмешиваться в семью!
И когда такой вокально-инструментальный ансамбль играет непрерывно на каждом телеканале и транслирует свои синглы на всех новостных порталах, поменять мнение о домашнем насилии очень сложно — если вообще возможно.
Во-вторых, женщина считает, что она сама виновата
В детстве ей объясняли, что ремень — это лишь следствие её неправильных поступков. Она прогуливала, врала, плохо ела, задержалась по дороге домой — и тем вынудила родителей применить наказание. То же самое выросшей девушке спустя много лет почти слово в слово повторит мужчина: «Это ты довела меня до срыва!» И причина всегда найдётся: флиртовала с другим, пилила, плохо заботилась, предъявляла требования, сказала не то и не тем тоном. Любую муху можно превратить в слона: и вот уже плохо разогретые котлеты не что иное, как проявление неуважения к мужу.
И снова всё это подпитывается общественным мнением. Когда замуж выходила, бил? Ах, на руках носил и в любви признавался! Вот и подумай, что ты сделала за эти годы, что превратила нормального любящего мужика в монстра. Из каждого утюга выпрыгивает реклама курсов ведической женственности, где настойчиво объясняют, что мужчину «делает» жена. И по всему получается, если бьёт — значит, спутница жизни плохая, негодная, у хорошей-то мигом превратился бы во влюблённого миллионера. Что уж говорить про обсуждение самого насилия: 99% разговоров будут про то, как вела себя пострадавшая и чем спровоцировала несчастного супруга проломить ей голову.
И в итоге женщина остаётся после избиения не только с болью от сломанных рёбер, но и с чувством вины. Она видит причину в себе и очень долго будет пытаться найти тот самый ведический путь, который превратит агрессивного мерзавца в добряка-романтика. И когда поймёт, что такого пути не существует, может уже быть слишком поздно.
В-третьих, женщина очень часто не может оценить опасности
Да, мужчина бьёт, но ведь и родители били, но не убили же! Даже «вырастили человеком», а теперь гордятся дочерью и не забывают упомянуть, благодаря чьим стараниям она стала такой, какая есть: взрослой, умной, состоявшейся. Значит, надо потерпеть и сейчас, извлечь урок, научиться быть лучше — тогда и муж перестанет поднимать руку, начнёт уважать.
Усугубляется это всё потерей критичности: из-за постоянного стресса и непрекращающихся попыток понять, как вести себя правильно, сил на то, чтобы проанализировать ситуацию и понять, что абьюзер и родители — это совершенно разные люди, совсем не остаётся. Подливает масла в огонь и общественное мнение: нельзя разрушать семью! Необходимо приложить ве усилия, чтобы сохранить ее, детям нужен отец!
В-четвёртых, мужчина продолжает отыгрывать любовь и взаимопонимание
Есть такое понятие, которое часто используют, говоря о домашнем насилии — «медовый месяц». Во многом это неудачный термин: когда люди его слышат, у них складывается слишком простой образ: мужчина-де просто начинает извиняться, сыпать комплиментами, уверять в любви. Но кто может поверить в такое, сидя в свежем гипсе? Только полная дурочка, а раз так, значит, сама виновата.
Но дело всё в том, что очень часто абьюзер ещё и самый близкий для женщины человек. Никто до этого не понимал её так, как он, никто не вдохновлял больше, не знал так хорошо, что ей нужно. Дело отнюдь не в кофе, который приносят в постель. Чудовище вновь превращается в верного друга, который сидит у постели во время болезни, вместе с ребёнком делает домашнее задание, лишь благодушно посмеиваясь, когда одно и то же надо повторять десять раз, и возит заболевшей теще домашние обеды в больницу.
И нет ничего удивительного, что женщина боится потерять эти отношения. Чтобы понять, что возможно то же самое, но без поездок в травмпункт, нужно много всего: время, уверенность в себе, поддержка друзей, консультации психотерапевта наконец. Как правило, опытный абьюзер тщательно заботится о том, чтобы ничего этого не было: друзья выживаются из дома под девизом «зачем тебе кто-то, кроме меня», деньги контролируются, а дни забиваются навязанными женщине заботами о супруге.
Часто жертва насилия, сбежав, вместе с самыми страшными событиями в жизни теряет и самые лучшие. И потому женщины возвращаются: ни одна подруга или сотрудница шелтера не могут дать столько тепла, сколько способен сгенерировать хорошо знающий свою игрушку абьюзер, понимающий, что, кажется, любимая лошадка-качалка того и гляди оторвёт ноги от подставки и ускачет.
И пока есть все эти причины, многим женщинам, столкнувшимся с побоями, требуется ни одна и ни две попытки, чтобы уйти раз и навсегда. Именно поэтому нам нужен закон, где чёрным по белому будет написано: это не традиции, а домашнее насилие, и оно — ненормально. Необходимы убежища и работающие в них психологи, позволяющие разобраться в происходящем и понять, что не надо быть искалеченной, чтобы заслужить любовь. Нужно общественное сознание, где поговорка про «бьёт — значит любит» считается дикостью, а не мудростью предков.
Не знаю, будем ли мы жить в эту пору чудесную. Но пока нам остаётся только, скрипнув зубами, промолчать, когда подруга вновь съезжается с ударившим её мужем. И снова дать ей денег на аренду квартиры, когда она решит порвать с ним второй раз. Вероятно, этот раз будет не последним. Но может быть и так, что именно эта попытка спасёт ей жизнь.